Заслуженный врач Москвы рассказал о здоровье, медицине и активном образе жизни
Потомственный врач в четвертом поколении, кандидат медицинских наук, автор многочисленных книг по медицине, он долгое время работал за рубежом, но зов родины оказался сильнее. Вернувшись в конце 2000-х, возглавлял Кремлевскую больницу Управления делами Президента РФ, а сегодня он главный врач городской клинической больницы № 71 им.
М.Е. Жадкевича. О современной медицине, здоровье, правильном питании, важности активного образа жизни и многом другом рассказал пресс-секретарю МГРО партии «Единая Россия» Алине Ширяевой заслуженный врач Москвы, ведущий программы на телеканале «Россия 1» «О самом главном» Александр Мясников.— Александр Леонидович, Вы представитель четвертого поколения семейной династии врачей. Каково быть продолжателем такого легендарного медицинского рода?
— В молодости мне это очень не нравилось. Все вокруг говорили: «Ты должен соответствовать», а ведь в юные годы хочется все делать самому, а не потому, что должен. Одно время, помню, я даже пытался как-то сойти с этого пути, хотел уйти служить в армию после института. Но в процесс вмешалась моя бабушка, и мне пришлось идти в ординатуру, откуда я практически сбежал в Африку, досрочно защитив диссертацию и все еще пытаясь как-то выйти из-под колпака фамилии. Но с возрастом я стал чувствовать зов предков, как это глупо ни прозвучит, стал думать об этом, находить архивы, выкупил дом прадеда в Красном Холме.
— Продолжая разговор об Африке… В 1981 году Вас направили в Мозамбик как штатного доктора, сопровождающего команду геологов, в 1983 году Вы стали практикующим врачом в провинции Замбези, потом была Ангола.
Итого почти 8 лет работы в Африке. А чем лично для Вас стал такой опыт жизни и работы там?— Наверное, это то, что продлило мне жизнь. Для меня это было равносильно тому, как если бы я оказался в боевых армейских условиях. А я профессорский сынок, внук академика. И вдруг в 27 лет попадаю туда. Для врача это — ноль. Моим первым пациентом стал мужик с оторванными ногами. Начал слушать его сердце, но от страха слышал только свое, а потом понял, что он мертв. Это было сильное потрясение… Но зато как врач я там разучился бояться — и это самое главное.
— То есть, это было такое преодоление себя?
— Да, конечно.
— А если говорить о практическом обучении, где Вы получили свои основные знания?
— Я вспоминаю систему обучения в Советском Союзе и в Америке, где я тоже учился. Если сравнивать, могу сказать, что у нас была неплохая теория, но было мало практических занятий. Поэтому лично я стал чувствовать себя уверенней как врач после работы в Америке, потому что если в Африке это была военно-полевая медицина и никто не спрашивал, как ты зашил и какие понес потери, то в Америке все было иначе. Там мне приходилось действовать по алгоритму, и знание этого алгоритма вселяет в тебя колоссальную уверенность, у тебя нет никаких сомнений в своих действиях, чего, на мой взгляд, не хватает нашим врачам.
— Получается, там лучше обучают врачей действовать по ситуации?
— Я всегда говорю, что нельзя взять американского врача и имплантировать в российскую клинику, — другая система. Там не думают, как действовать. Все работает как единый механизм. Если ты работаешь, допустим, в реанимации и уходишь потом на три дня в отпуск, тебя по возвращении сразу к пациенту не подпускают, поскольку считается, что ты должен адаптироваться после отдыха. Возможно, по сравнению с нашей медициной это слишком фрагментарно и схематично, но это работает.
— В Америке Вы проработали порядка 7 лет. А почему все-таки вернулись в Россию?
— Там просто вся жизнь расписана по минутам, все предопределено. Работа, работа, работа… Вы все время бежите и в какой точке умрете — завтра или через 20 лет, не имеет значения, у вас ничего не изменится. Помню, у меня был момент: бегу я куда-то с пробирками по длинному госпитальному коридору и вдруг чувствую, что все поплыло перед глазами. Остановился и поймал себя на мысли: куда я бегу и зачем в 45 лет с этими пробирками? Так решил вернуться к жизни. И как на свободу вырвался, когда вернулся в Россию. Кстати, я оказался единственным со всего курса интернов этого нью-йоркского госпиталя, кто уехал обратно.
— Это разум возобладал или эмоции?
— Эмоции. Глупо, конечно, говорить, что я тогда скучал по русским березкам, но все именно так. Я вообще человек эмоциональный, и рациональное зерно мне чуждо. Живя в Америке, я начал впадать в депрессию. Мне не хватало общей ментальности с людьми.
— Не жалеете, что вернулись?
— Нет.
— По данным Росстата, сегодня в нашей стране количество курильщиков значительно сократилось. Тем не менее случаи инфарктов и инсультов у мужской части населения преимущественно молодого возраста. С чем это связано, на Ваш профессиональный взгляд, и какие рекомендации можете дать во избежание беды?
— Рекомендация номер один — не верить Росстату. Честно говоря, это моя болезненная тема, так как в своей работе я сам часто опираюсь на статистику, но, к сожалению, я вижу, что наша статистика отличается от международной. Сегодня инфаркты действительно молодеют, и это в первую очередь неправильное питание, как результат избыточный вес, плюс вредные привычки. Когда я приехал в Америку, там было 40 % населения с избыточным весом, а в России 15%, а сегодня в России их уже почти 40%. Во многих странах мира последние 20 лет количество людей с избыточным весом во многих странах мира удвоилось, а то и утроилось. И, как ни странно это прозвучит, но намного больше, чем табачная промышленность, нас убивает пищевая. Проблема в том, что мы мало отдаем себе в этом отчет.
— И какой же выход, на Ваш взгляд, из этой ситуации?
— У нас нет государственной программы по употреблению продуктов. Как, например, в Европе: у них употребляют 5 граммов соли на душу населения, у нас — 12 граммов, и отсюда перенасыщенность солью, сахаром, трансжирами. Скажу честно, я сам порой не знаю, чем питаться лучше. Если овощами и фруктами, то что это за овощи и фрукты? Сколько там всего нитратов? Если колбаса, то в 2015 году Всемирной организацией здравоохранения она и вовсе была отнесена к канцерогенам.
— Но ведь раньше, в те же в советские времена, все это ели?
— Ели, и что? До 50-х годов в домах не было холодильников, все продукты солили. А соль — это закономерный канцероген для рака желудка. Поэтому и рак желудка тогда был на первом месте по уровню смертности населения, это чуть позже его рак легких опередил. А колбаса — это соя, соль и модифицированные усилители вкуса, по сути, набор канцерогенов.
— Ну а что же тогда есть? И как? Обзаводиться огородом?
— Забыть колбасный отдел. Снижать калорийность пищи и делать упор на овощи, фрукты, клетчатку. Ученые давно выставили список из семи продуктов, которые должны присутствовать в ежедневном рационе каждого человека: овощи, фрукты, рыба, красное вино, орехи, чеснок и черный шоколад, содержание в котором какао не меньше 70%. Это основа всего питания для здорового организма.
— А как же генетика?
— Генетика в долгожительстве — определяющая. Но она не так часто встречается, как хотелось бы. Как профессиональный врач могу сказать, что просчитать все невозможно. И хотя я человек не религиозный, могу сказать, что все в руках Божьих.
— Вы часто говорите с экрана о здоровом образе жизни: правильно живите, правильно питайтесь, правильно лечитесь… А как определить степень этой самой «правильности»? Ведь наверняка у каждого она своя. И что такое это «правильно» в Вашем понимании?
— Вы правы, у каждого понимание «правильно» свое. Как сказал Оскар Уайльд: «Я отвечаю только за то, что говорю, я не отвечаю за то, что вы слышите». На самом деле все очень просто: необходимо ограничивать калории — не больше 1800 в сутки, съедать килограмм овощей, килограмм фруктов, ограничивать употребление мяса, делать упор на рыбу. Также не есть ничего белого: соль, сахар, белые макароны, белый рис, белый хлеб. Если алкоголь, то не больше бокала красного вина в день. И не забывать про физические нагрузки — минимум полчаса в день. Нужно двигаться и находить нагрузку вокруг себя. В общем, движение и ограничение калорий!
— Движение — это жизнь?
— Да, так и есть. Если Вы спросите, что продлевает жизнь из перечня — лекарства, посещение врача, ограничение калорий, физическая активность, — я отвечу, что на первом месте физическая активность, а потом уже ограничение калорий.
— А почему решили прийти на телевидение? Желание вещать с экрана у Вас от дедушки, который тоже в советские времена вел серию документальных фильмов о здоровье «Это касается каждого из нас»?
— Это вышло совершенно случайно. Как-то Соловьев пригласил меня к себе на передачу, потом меня пригласили на телеканал ТВЦ быть ведущим медицинской рубрики. Я подумал, почему бы и нет? У меня еще есть надежда, что я могу что-то изменить. Вы не представляете степень невежества людей. И вот эта вопиющая неграмотность медиков в сочетании с вопиющей неграмотностью населения и дает сегодня такой плачевный результат.
— Вы хотите сказать, что в российской медицине сейчас застой?
— Не совсем так. У нас есть шикарные федеральные медицинские центры, врачи западного уровня. Только вопрос: зачем они нужны, если нет достойной базовой медицины? Это как дом, в котором должен быть 1, 2, 3, 4 и 5-й этаж. А сегодня у нас есть только 5-й, но нет остальных. Не с того этажа начали строить дом.
— ТВ Вам помогает в этом смысле что-то изменить?
— Телевидение в этом смысле проводник. Меня слышат. Благодаря телевидению у меня появилась своя аудитория, которая мне доверяет.
— В XIX веке человечество искало лекарство от туберкулеза, в XX—ом от СПИДа, а над чем сегодня ломают голову лучшие умы медицины?
— Раньше мы действительно ломали голову над инфекционными болезнями, и они были основной причиной смерти. Потом придумали пенициллин, стали вводить антибиотики, смертность от инфекционных болезней пошла вниз, и мы долго этому радовались. Но только спустя 50 лет заметили, что следом стали наваливаться сердечные заболевания и онкология. И все это приобрело сегодня такие масштабы, что никакая чума с этим явлением не сравнится! Сегодня умы, которые занимаются изучением иммуноонкологии и изучают вирусы, чтобы они убивали опухоль, столкнулись с тем, что проморгали еще один орган в человеке, — это полтора кг бактерий (микробиом), которые в нас живут, не только в кишечнике. Сейчас мы пришли к тому, что этот орган — как фактор возникновения онкозаболеваний и инфарктов — выходит практически на первое место. Не курение, не наследственность, а именно это.
— Как же так?
— Господь заложил 20-30 тысяч генов в каждого человека. Так вот, только в одной такой бактерии в совокупности 30000 миллионов генов. Мы с вами, с точки зрения генетики, микробактерии. Более того, любые мутации передаются не от мамы с папой, а по горизонтали, то есть от Вас, допустим, ко мне, а от меня еще к кому-то. Поэтому представьте только на секунду, какое количество мутаций может запуститься при таком процессе. И это огромнейший фактор риска, что влияет на все наше пищевое поведение. Не важно, сколько ты съел калорий, важно, сколько их всосалось в организм. А за это как раз и отвечает микробиом. В целом все это представляет собой сложный механизм по взаимодействию тысячи бактерий, которые друг друга не любят. Сегодня мы уже говорим о лечении человека не антибиотиками, а чтобы бактерия А принудила работать бактерию В. И сегодня лучшие умы как раз и работают над этим.
— А что, если микробиом нарушен? Какими последствиями это может обернуться для человека?
— Если у человека серьезно нарушен микробиом, начинаются необратимые процессы в его организме. Почему мы говорим «нет» антибиотикам в детстве? Кто получал антибиотики в детстве, впоследствии страдают диабетом, заболеваниями сердца и даже онкологией.
— Получается, что в поиске за исцелением одних заболеваний мы получили сегодня серьезную угрозу здоровью всему человечеству?
— Именно. Мы обрадовались, что можем лечить пневмонию. Но мы нарушили самое главное — микробиом человека, и он мстит нам. Я практически уверен, что все современные заболевания — искусственно созданное нами явление, так как мы нарушили экологическую нишу. И теперь мы вообще не знаем, как быть. Потому что к антибиотикам уже резистентность организма абсолютная и ничего нельзя с этим сделать. Поэтому вся медицина скрупулёзно сосредоточена на проблеме микробиома человека.
— Продолжая разговор о здоровье, вспоминается устойчивое выражение: «Здоровая нация — сильная страна». Как Вы считаете, какие первостепенные задачи должна решить медицина, чтобы мы были здоровые и сильные?
— У нас должна быть доступная первичная медицинская помощь! Должно быть так, чтобы Вы смогли быстро посетить свою городскую поликлинику и выйти оттуда удовлетворенным. Что касается этого вопроса, то в Москве сейчас ситуация значительно улучшилась. Но страна-то огромная. У нас должна быть армия профессионалов. К сожалению, у нас большой процент безграмотных врачей. Надо начинать с обучения и переаттестации врачей. Когда мы заболеваем, это уже свершившийся факт, а чтобы нас вовремя и грамотно отвели от факторов риска заболевания, необходимо менять систему образования и требования к врачам. Это здоровье нации. Медицина вокруг нас. Пока этого не будет, будущего у нашей медицины нет.
— Коснемся немного Вашей общественной деятельности. Вы — член Общественного совета при Минздраве РФ. Какие задачи стоят перед Вами?
— В Общественном совете при Минздраве РФ я являюсь заместителем председателя. В нем мы высказываем свое мнение о работе Минздрава в целом и даем профессиональную оценку действиям российских врачей в той или иной ситуации. То есть мы представляем некий здравый смысл при Минздраве. Состав совета, на мой взгляд, достаточно грамотный, неравнодушный, активный. Работы много, но и баталий не меньше.
— Помимо Вашей основной деятельности, Вы автор десятка книг о здоровье: «Как прожить дольше 50 лет», «О самом главном», «Русская рулетка» и другие. Когда ждать новую книгу и чем она будет?
— В этом году. Я уже все, что можно написать, написал. А вот чего реально, на мой взгляд, не хватает, так это общего медицинского справочника. Такое пособие для каждого, когда необходимо знать, что делать, если кашель, температура, обнаружили кисту и прочее.
— Вы сами набираете текст или кто-то помогает?
— Я все свои книжки написал лично сам на своем мобильном телефоне. Пишу в основном в самолете.
— Я вижу, у Вас в кабинете много охотничьих фото животных. Вы охотник?
— Я не охотник и не очень это люблю. Я люблю путешествовать. Люблю Африку. Люблю есть дичь. В основном птиц — гусей, уток.
— А как же рекомендации доктора Мясникова не есть мясо?
— А к дичи это не относится (Улыбается — ред.). Кстати, это самое ценное мясо.
— Вы довольны собой?
— Всегда недоволен. Если бы я был доволен собой, я бы умер.
— Что вызывает у Вас недовольство собой?
— Я недоволен, что я ленив, слаб. При том, что я люблю жизнь, мне вечно кажется, будто что-то недоделываю. Мне всегда кажется, что самое главное еще впереди, но я этого пока не достигнул. Кстати, вот освоил управление вертолетом недавно. Права получил.
— Ну, так это же здорово, когда есть постоянное стремление к развитию и самосовершенствованию.
— С одной стороны — да. С другой стороны — я загнал себя в бесконечный круг. Все время бегу, бегу или лечу куда-то. Иногда хочется выдохнуть, а выдохнуть просто некогда.
— Ваш рабочий день, какой он?
— Я очень рано встаю. Открываю глаза, и работа начинается.
— А как же сон?
— За годы врачебной деятельности я научился спать дробно.
— Выходные есть?
— Голова у меня вообще никогда не отдыхает. Любой выходной я куда-то уезжаю. Чтобы проснуться в своей постели, у меня такого нет. Полностью я расслабляюсь только в тайге, где отключаю телефон.
— Подытоживая наш разговор, продолжите, пожалуйста, фразу: «Основа здоровья — это…»
— Это любить жизнь, людей, себя и жить сегодняшним днем. Если вы в депрессии, то уже не важно, как вы питаетесь, она вас съест раньше. Человек, активно интересующийся жизнью, живет дольше.
Свежие комментарии